Miejmy cierpliwość do Rosjan (RU)

Томаш Кулаковский: Тупик, выжидание, прагматизм. Какое из этих слов, а может, какое-то другое, точнее всего передаёт состояние российско-польских отношений?

Лукаш Адамский: Мы являемся свидетелями долгосрочной тенденции к улучшению отношений с Россией. Разумеется, эта тенденция не лишена амплитуды - раз лучше, потом приходит кризис, но в долгосрочной перспективе отношения всё-таки становятся лучше. В прошлом году было много выражающих симпатию жестов со стороны российских властей в адрес Польши и дружественная атмосфера в СМИ. В последние месяцы, в свою очередь, появилась напряжённость - в качестве примеров можно вспомнить доклад российского Межгосударственного авиационного комитета (МАК), в котором делаются выводы о виновности лишь польской стороны в катастрофе под Смоленском, установку «неизвестными» таблички под Стшалковом с надписью о советских военнопленных, погибших в «польских лагерях смерти», а также недавнее неравное обращение в отношении импорта польских овощей по сравнению с импортом овощей из других государств Евросоюза. Тем не менее, диалог продолжается - а ведь пять или десять лет назад такого рода инциденты, несомненно, вызвали бы кризис в отношениях.

Однако этот энтузиазм после неожиданной прошлогодней оттепели померк, если не угас полностью.

У нас, поляков, есть тенденция к эмоциональному восприятию действительности, переходу от крайне отрицательных оценок к крайне положительным. Тёплое отношение россиян после трагедии под Смоленском вызвало преувеличенный оптимизм. Ожидалось, что искреннее сочувствие российского народа и многочисленные пропольские жесты российских властей радикально изменят наши отношения.

Тем временем у наших государств есть много несовместимых интересов, российское восприятие международных отношений коренным образом отличается от нашего. Осмелюсь утверждать, что политики в Москве осуществляют трактовку интересов российского государства довольно архаичным образом. На этом фоне возникает системная напряжённость. В Польше уже нет больших залежей русофобии, страх перед Россией, возможно, остаётся, но неприязнь уменьшается. А вот наш большой восточный сосед пришёл к выводу, что по каким-то причинам ему выгодно улучшать отношения с Польшей, вероятно, по той причине, что мы стали слишком важным государством и слишком существенным игроком в Евросоюзе, чтобы нас игнорировать. Там начали замечать, что споры с Польшей вредят имиджу Москвы на Западе.

Шансом на улучшение отношений представляются также, возможно, запоздавшие, но стоящие упоминания усилия по десталинизации российского исторического нарратива, в осуществлении которых принял участие Президент России Дмитрий Медведев.

Не кажется ли вам, что эти большие планы модернизации России, важным элементом которых является расставание со Сталиным, остаются лишь благими пожеланиями? Революции в Северной Африке и на Ближнем Востоке привели к тому, что правящие круги взялись за бетонирование политической системы, чтобы не допустить никаких антирежимных выступлений над Волгой.

Конечно же, это частично правильный диагноз. Значительно больше власти в руках у премьер-министра Владимира Путина, а он всегда был более сдержанным по отношению к идеям десталинизации, демократизации, не предпринимал борьбы с коррупцией. Тем не менее, я убеждён, что российская культура и политическая система будут эволюционировать в центрально- и западноевропейском направлении. Модернизация, демократизация и изменение образа мышления россиян отвечают нашим наиболее глубоким интересам. Для ведения диалога мы должны использовать шансы, появляющиеся в периоды коротких оттепелей в России. В истории их не было так много, последняя - во времена перестройки Михаила Горбачёва и правления президента Бориса Ельцина.

Как это можно использовать? Мы же не скажем бывшему полковнику КГБ Владимиру Путину, как избавиться от тоталитарного мышления.

Стоит подчеркнуть, что с российской стороны решение об улучшении отношений с Польшей принял именно Путин. Россияне по каким-то причинам согласились на создание в Москве и Варшаве российско-польских Центров диалога и согласия. Они заинтересованы в деятельности в России этого учреждения, на которую будут выделять миллион евро ежегодно. Деньги пойдут на построение диалога в широком понимании этого слова - сотрудничества историков, журналистов, молодёжи и творческих людей. В истории есть две движущие силы: экономика и идеи. Если мы не можем конкурировать с самыми большими европейскими игроками на уровне экономик, можно использовать трансферт идей.

Я принимал участие в Российско-польском конгрессе СМИ во Вроцлаве, первой инициативе польского Центра. Я почувствовал потребность в диалоге, контактах журналистов, политологов, людей культуры. Однако для успеха таких инициатив необходима политическая воля, особенно там, у другой стороны. Кроме того, российские власти хотели бы контролировать этот диалог, исключая из него, в частности, антисистемных российских демократов.

Россия сконструирована таким образом, что власти охотнее всего контролировали бы всё. Я не знаю, насколько велико желание вести диалог, но для меня оно заметно. Давайте будем использовать то, что появляется институциональная база для сотрудничества. Раньше об этом можно было только мечтать.

Говорилось также о планах развязать раз и навсегда катынский узел, чтобы преступление НКВД, совершённое в 1940 году, перестало быть темой политических разговоров. Россияне обещали передать все документы по Катынскому делу, а также осуществить юридическую реабилитацию жертв. Однако бюрократическая мельница мелет медленно. Многие этим обеспокоены.

Мы слишком нетерпеливы. В стране, в которой демократические традиции ограничиваются периодом средневековой Новгородской республики, Временного правительства 1917 года и «хромающей» демократии времён Бориса Ельцина, должно быть много тех, кто думает и действует в тоталитарном стиле. Большая часть политической элиты - это выходцы из спецслужб, которые нигде в мире не должны участвовать в политической жизни, тем более, если речь идёт о спецслужбах бывших диктатур. Для этих людей не столь важно расследование Катынского преступления и сотен «российских Катыней». Тем не менее, в настоящее время ситуация всё же лучше, чем несколько лет назад. Зная традицию межпоколенческой «солидарности чекистов», мы наблюдаем, как бывший полковник КГБ Владимир Путин отмежёвывается от «отцов», принимая участие в мемориальных мероприятиях в Катыни 7 апреля

2010 года.

Чтобы менять Россию, необходим напряжённый труд на всех возможных уровнях. Несомненно, нам не избежать огорчений, мелких «укусов», но мы являемся уверенным в себе народом, поэтому давайте быть терпеливыми к россиянам и действовать постепенно.

Энергетика часто упоминается как пример трудного диалога с российскими властями. Однако есть также (или была) сфера прагматичного сотрудничества. Шефы дипломатических ведомств Радослав Сикорский и Сергей Лавров в течение двух лет продвигали проект распространения на всю Калининградскую область безвизового приграничного движения. На расширение полосы с 50 до около 100 км от границы должна согласиться Еврокомиссия. Но больше, чем брюссельская волокита, тревожат слова Владимира Путина. Российский премьер-министр несколько недель назад поставил под сомнение целесообразность введения визовых льгот для Калининградской области. Возникает вопрос, важно ли для России безвизовое движение на Балтийском море, или, может быть, Путин боится сближения этого региона с Европой, имея перед глазами события в Тунисе, Египте и Ливии?

Возможно, это результат разочарования подходом Евросоюза, блеф переговорщика, а может, сигнал, адресованный евроскептическим российским «ястребам». Тем не менее, Польша должна и в дальнейшем поддерживать этот проект и надеяться на изменение позиции российского премьер-министра пройдёт.

Возможно, цель такого подхода российской элиты - предотвращение взрыва общественного недовольства, в случае, если жители Калининграда и окрестностей почувствуют европейский дух, например, поехав в Гданьск за покупками?

В январе 2010 года в столице области уже имели место 10-тысячные митинги протеста, которые привели к отставке губернатора Георгия Бооса.

Конечно же, они боятся, но разве два года назад было иначе? Российские власти опасаются всяческих спонтанных общественных акций и «неконтролируемой демократизации».

Изменит ли символику российско-польских отношений возможное возвращение в Кремль Владимира Путина после выборов в следующем году? Родившемуся в профессорской семье юристов Медведеву легче даются определённые действия и высказывания.

Возвращение Путина не должно создавать угроз российско-польскому диалогу, если не ухудшатся отношения России с западным миром. С другой стороны, если Медведев будет избран на второй срок полномочий, должно быть легче. У нас могут быть свои симпатии, но мы должны разговаривать с политиками, которые находятся при власти.

Россия - это государство с большим количеством проблем. Экономика базируется на сырье, средний класс делает лишь первые шаги, между Москвой и провинцией - пропасть, аналогично - между небольшим процентом сказочно богатых людей и остальными гражданами. Страна погрязла в коррупции, присутствуют демографические проблемы, ей угрожает терроризм, а с Востока надвигается китайская мощь. Раньше или позже Россия будет вынуждена предпринять ряд реформ, которые сделают её общественно-политико-экономическую систему похожей на системы, существующие в Евросоюзе. Однако это задача для двух или трёх российских поколений.

Лукаш Адамский - политолог и историк, координатор программы по вопросам билатеральных отношений в Европе в Польском институте международных дел.

Томаш Кулаковский - журналист Информационного радиоагентства (IAR)

Польского радио.